Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю - Лариса Сафо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последняя фраза ещё не успела слететь с его прикушенных губ, как всю степенность авторитета майским ветром сдуло. Он вскочил, нацелил вилку в кадык Перчённого и разразился площадной бранью. А мышечная масса повскакала с мест и приняла бойцовскую стойку дзюдоистов. Рты участников слёта как будто тестом залепило – каждый боялся высказать что-то непотребное с чужого голоса.
Одновременно авторитеты жестами призвали возбудившуюся охрану успокоиться и воткнули наточенные ножи в остывшую на блюде дичь. Ибо политический момент требовал консолидации общих усилий, а не разобщённости по узколичным мотивам.
А в это время к ужасу притихшего на стуле Демьяна Сергеевича в его голове майскими колоннами пошли титры: «Переворот – это когда у власти меняются люди, но ничего не происходит кардинального. Одна тысяча девятьсот семнадцатый год полностью изменил историю России. Были уничтожены все сословия, и родилось бесклассовое общество. Временное правительство развалило Российскую империю, а большевики её вновь собрали. Из руин и крови. А либералы в одна тысяча девятьсот девяносто первом году повернули историю России вспять. Через разрушения и падение перед Западом на колени».
И тут в унисон его потусторонним мыслям криминальная шестёрка Мозговитый как бы в оправдание своей фамилии с застывшей в руках вилкой выдал:
– Царский генерал-лейтенант Яков Слащёв был ярым монархистом и любимцем «чёрного барона» Врангеля. Он казнил красноармейцев сотнями. Бежал в Турцию, но скоро вернулся в советскую страну. Так вот он писал в дневнике: «Красные – мои враги, но они сделали моё дело, возродили великую Россию. А как они её назвали – мне на это плевать». Поэтому треть царских офицеров присягнули большевикам, а дореволюционные полковник Шапошников и генерал Брусилов навечно покрыли себя славой как красные военачальники в Великую Отечественную войну.
После произнесённой речи потерявший всякую надежду стать авторитетом элемент свернул столовый прибор трубочкой и сполз со стула на пол дырявым мешком с бататом. Ненашев полил голову шипучим напитком из обезглавленной бутылки и наваждение прошло. После чего владелец дерябинских оптик в образе открывшего в себе второе зрение слепца с достоинством поднялся со стула под вздыбленные брови криминалитета. Обтерев бумажной салфеткой липкие щёки, Демьян Сергеевич бросил обозлённым на «Антанту» юнкером её на стол.
– Я передам ваше мнение бизнес-прайду, – тряхнув гривой волос, произнёс Ненашев и оскалился. – Я, кажется, на спиритический сеанс попал, а не на встречу досточтимых граждан. Засим позвольте мне откланяться…
Исполненная дворянского достоинства фраза рассеялась в кабацкой атмосфере дымком от выстрела «Авроры». Откуда ни возьмись, в зал ворвались казённые люди и повалили собравшихся на залитый «шипучкой» пол под стрекочущее щёлканье телеобъективов. А вызвали наряд полиции и снимающую братию из местного телевидения мнимые пиарщики Захар Тимофеевич Красин и Гладов Александр Александрович во исполнение своего предвыборного плана.
Под предлогом что-нибудь покушать они некоторое время тёрлись за ресторанной дверью и улучили момент для вторжения в зал под видом оголодавших иностранцев. Оных, вестимо, выперли, но увидели они достаточно.
И хотя бывший бомж криминальных авторитетов лично не знал, однако с «мордоворотами» в зале был знаком изрядно. Да и хозяин всех местных оптик Демьян Сергеевич не раз выкидывал его кутёнком из помещения на трескучий мороз собственноручно. По всему видно было: намечалась спевка бизнеса и криминала с последующим исполнением заупокойной мессы по народовластию. А в расчёты возомнившего себя дирижёром выборов градоначальника Захара Тимофеевича это не входило. Вот он и напел местным операм балладу о планирующемся покушении на Гарманюка нанятым криминалитетом киллером.
Между тем атакованный тележурналистами владелец гостиницы «Приют» Сергей Павлович Вьюн поведал, стыдливо прикрывая лицо прейскурантом гостиничных услуг:
– Я в политику не лезу, а предоставил почтенным горожанам ресторан для невинного празднования юбилея. Между прочим, в дневное время и без цыганских плясок. Какие ко мне могут быть вопросы?
Вскрывшие гнойник слияния криминалитета с частным капиталом мнимые пиарщики вернулись в свой люксовый номер в предвкушении первой победы над конкурентами кандидата от патриотических сил. Мнилось им: хозяин всех дерябинских оптик сразу после выхода из местного околотка забьётся вошью в какую-нибудь щель, как будто бы его посыпали дустом.
А солнечный день уже катился пареной репой к неизбежному концу в тёмном чреве. Сумрачные тени начали проникать во дворы и на аллеи парков, затемнять помещения офисов и госучреждений. Ручейки людских потоков сливались в полноводные реки, разбиваясь о транспортные запруды и светофорные столбы.
Но упавшая на чело редактора местной газеты «Особый путь» Валерия Ивановича Гудкова тень имела совсем другое происхождение. Забредший по малой нужде в гостиницу «Приют» фотокорреспондент Владимир Чижиков стоял перед ним немым укором без малого пять минут.
Всей своей пронырливой душой папарацци безмолвно негодовал, бросая на редактора гневливые взгляды. Володька принёс в «клюве» фоторепортаж с места событий: иллюстрации к печальной повести о публичном осквернении доселе незамутнённого лика Ненашева Демьяна Сергеевича. И был горд этим, как вскрывший возню штаба демократической партии за океаном против «красного» отщепенца в своих рядах хакер.
Однако барометр общественного сознания показывал бурю. С силой откинувшись в кресле на спрятанные за ним напольные дубовые часы, Валерий Иванович громовержцем испускал молнии в возомнившего о себе невесть что фотокорреспондента:
– Ты не понимаешь? После тиражирования твоих картинок Ненашев сольётся в канализационную трубу! Это неприкрытое давление на избирателя! А мы должны блюсти нейтралитет во имя спокойствия и порядка. Да, садись ты. Что стоишь вешкой на дороге…
И Чижиков свернулся гремучей змеёй на мягком стуле, выпустив словесный яд:
– Вы хотите, чтобы мэром стал ставленник криминала? С одним из них я тёрся в прошлом году в местном каземате… Ну, вы знаете. Одну криминальную революцию мы уже пережили, вторую – не потянем!
Володька же сохранил самые горькие воспоминания о городском узилище, когда томился в нём по подозрению в убийстве гимназисток. И этот опыт навсегда оставил шрамы на его свободном от политических волнений сердце. Валерий Иванович поёжился дородным телом в кресле и пробурчал себе по нос:
– Ну, ты, положим, в первую криминальную революцию ещё в школу ходил и по утрам «сопливил»…
И тут перед глазами Гудкова колыхнулась страничка откидного календаря на рабочем столе с советской символикой и датой рабочей стачки на Путиловском заводе. Он протяжно вздохнул и сразу же тяжело выдохнул как бы мехами кузнечного очага с поддувалом, подняв пыль с сейфа:
– Ты не о пролетарской ли революции тайно грезишь, любезный? Так это тоже проходили… Ленин-то, пишут, был немецкий шпион и террорист! Приехал в Россию в опломбированном вагоне и с мешками денег на государственный переворот.
Внезапно папарацци вцепился дрогнувшими пальцами в край столешницы и в образе пронзающей взором вековые дали ясновидящей Ульяны сообщил:
– Некто профессор Старцев в начале перестройки клеймил советскую власть и втаптывал в грязь её основателя, за что получил грант и поехал к янки работать в библиотеке конгресса Америки. И там обнаружил повергшее его в оторопь нечто. Вдохновитель холодной войны Джордж Кенан написал объёмный труд с доказательствами фальши сенсационных документов об участии немцев в русской революции. Доклад засекретили и задвинули в пыльный угол. А первый акт террора был в Кремле: юнкера триста солдатиков из пулемёта расстреляли…
После этих слов Чижиков упал со стула и затаился на полу в позе эмбриона, но через короткое мгновение резво вскочил и по-младенчески невнятно «прогукал»:
– Это не я… Это не мои слова… Ну, вы знаете!
Да, политическая аморфность Володьки была общеизвестна. На извилистую стезю папарацци он выходил исключительно из материальных соображений: редактор ему доплачивал за пикантные кадры из жизни власть имущих и госслужащих. Что позволяло, между прочим, Валерию Ивановичу увереннее чувствовать себя на посту и рассчитывать на безбедную старость.
– Ладно, оставим это. Надо тебе больше спать и чаще гулять, – заключил он с интонацией участвующей в битве экстрасенсов на телеэкране ведуньи. – Хотя для здоровья долго дышать кислородом не полезно – небольшой хронический недостаток этого газа продлевает жизнь. Горцы-то сколько лет живут?
